Неточные совпадения
Она немного отдохнула, открыв все Райскому и Тушину. Ей стало будто покойнее. Она сбросила
часть тяжести, как
моряки в бурю бросают
часть груза, чтоб облегчить корабль. Но самый тяжелый груз был на дне души, и ладья ее сидела в воде глубоко, черпала бортами и могла, при новом ожидаемом шквале, черпнуть и не встать больше.
При входе в залив Ольги справа высится одинокая скала, названная
моряками островом Чихачева. На этой скале поставлена сигнальная башня, указывающая судам место входа. Но так как летом в этой
части побережья почти все время стоят туманы, то она является совершенно бесполезной, ибо с моря ее все равно не видно.
Редактор иностранной
части «Morning Star'a» узнал меня. Начались вопросы о том, как я нашел Гарибальди, о его здоровье. Поговоривши несколько минут с ним, я ушел в smoking-room. [курительную комнату (англ.).] Там сидели за пель-элем и трубками мой белокурый
моряк и его черномазый теолог.
Туманы здесь довольно
частое явление, особенно на море, где они представляют для
моряков настоящее бедствие; соленые морские туманы, как говорят, действуют разрушающим образом на прибрежную растительность, и на деревья, и на луга.
На днях был у меня
моряк Каралов с твоим листком от 5 марта. Читал его с признательностию, мне стало так совестно, что я очень бранил себя и пишу тебе мою повинную с сыном нашего Якушкина, который был здесь ревизором в Тобольской губернии по межевой
части. — Он надеется тебя лично увидеть и дать изустную весть обо мне.
«Чем вы намерены заниматься?» — спросил его Столыгин, перебивая длинное и скучное изъявление флотской благодарности. «Искать частной службы, по
части управления имением», — отвечал
моряк. Михаил Степанович посмотрел на него и почти покраснел от мысли, как он до сих пор не подумал употребить его на дело. Действительно, человек этот был для него клад.
У ней не было ни одной знакомой, Столыгин запретил ей принимать каких-то родственниц, раза два являвшихся из-за Москвы-реки позавидовать ее счастию; она сама не хотела делить досуги с племянницей
моряка, которую Столыгин хотел ввести по
части супружеской тайной полиции.
Горячие лучи солнца переливаются на верхушках волн золотистым блеском, заливают
часть горизонта, где порой белеют в виде маленьких точек паруса кораблей, и играют на палубе «Коршуна», нежа и лаская
моряков. Ровный норд-ост и влага океана умеряют солнечную теплоту. Томительного зноя нет; дышится легко, чувствуется привольно среди этой громадной волнистой морской равнины.
Несмотря на жару,
часть съехавших на берег
моряков, соблазненная проводниками, отправилась в горы, Ашанин и несколько других решили совершить эту прогулку в окрестности завтрашним ранним утром до восхода солнца, а пока сделали визит консулу и заглянули в фунчальские магазины.
Престарелый отец Спиридоний, проводивший большую
часть времени в маленькой душной каюте и порядочно-таки скучавший и от безделья и в не совсем подходящем для него обществе моряков-офицеров, облачился в епитрахиль, и, едва держась на ногах от сильной качки, торопливо прочитывал молитвы о благополучном плавании.
На следующее утро первая смена
моряков с «Коршуна» возвратилась в Гревзенд на пароходе, пробираясь буквально сквозь
чащи кораблей у самого Лондона.
Туман, довольно
частый в Японском море и в Японии, казалось, надолго заключил «Коршуна» в свои влажные, нерасторжимые объятия. День близился к концу, а туман был так же страшен своей непроницаемостью, как и утром. Стоял мертвый штиль, и не было надежды на ветер, который разогнал бы эти клубы тумана, словно злые чары, скрывшие все от глаз
моряков.
Некоторое нетерпение замечается и среди матросов, и они все
чаще и
чаще спрашивают: «Долго ли еще плыть до места?» Им, видимо, хочется, как говорят
моряки, «освежиться», то есть погулять и выпить на берегу.
Тем временем большая
часть офицерства сидела в кают-компании и в промежутках между завтраком и обедом потягивала вермут или абсент, которым любезно угощали французские
моряки.
Ах, сколько раз потом в плавании, особенно в непогоды и штормы, когда корвет, словно щепку, бросало на рассвирепевшем седом океане, палуба убегала из-под ног, и грозные валы перекатывались через бак [Бак — передняя
часть судна.], готовые смыть неосторожного
моряка, вспоминал молодой человек с какой-то особенной жгучей тоской всех своих близких, которые были так далеко-далеко.
По выходе, после двух дней стоянки, из Копенгагена ветер был все дни противный, а потому «Коршун» прошел под парами и узкий Зунд, и богатый мелями Каттегат и Скагерак, этот неприветливый и нелюбимый
моряками пролив между южным берегом Норвегии и северо-западной
частью Ютландии, известный своими неправильными течениями, бурными погодами и
частыми крушениями судов, особенно парусных, сносимых то к скалистым норвежским берегам, то к низким, окруженным отмелями берегам Ютландии.
Попал я через одного француза с первых же дней моего житья в этот сезон в пансиончик с общим столом, где сошелся с русским отставным
моряком Д. — агентом нашего"Общества пароходства и торговли", образованным и радушным холостяком, очень либеральных идей и взглядов, хорошо изучившим лондонскую жизнь. Он тоже не мало водил и возил меня по Лондону, особенно по
части экскурсий в мир всякого рода курьезов и публичных увеселений, где"нравы"с их отрицательной стороны всего легче и удобнее изучать.
Чаще других посещал молодой
моряк дом Сизокрылова, очень значительного лица в губернском городе, и потому
чаще, что у этого лица был сын, приятель Волгина.